Ростовская область, 21 декабря 2025, DON24.RU. Патриарх. Рыцарь. Вадим Гарутт. Его неизменная одежда – строгий костюм с галстуком. Будто вышел не к месту археологической находки, а в театр. Или, напротив, шагнул с партера прямиком к разрезу земной коры – на встречу с вечностью, для которой предпочел оставаться безупречным. Ленинградский палеонтолог отреставрировал череп мамонта, извлеченный в 1964 году азовскими исследователями из глубин донской земли. Десятилетиями эта находка оставалась единственной в СССР и лишь четвертой в мире по сохранности. Слон покорил японцев, его созерцала семья императора Акихито, а ныне он – магнит, притягивающий в Ростовскую область автобусы, «Валдаи», туристов, деньги.

Кто он, Вадим Гарутт, исполин, приручавший кости и время? Почему к нему обратились донские ученые? И как вышло, что первую кость, указавшую путь к древнему гиганту, случайно заметил экскаваторщик, а спустя 18 лет кропотливой реставрации череп раскололи? На эти вопросы ИА «ДОН 24» ответила старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского музея-заповедника Светлана Семенова.

Скелет трогонтериевого слона (степного мамонта) – символ Азовского музея-заповедника. Это взрослый самец, обитавший 600–700 тыс. лет назад

Отмотаем пленку. 12 октября 1917 года. Евпатория. В семье потомственных петербуржцев родился Вадим Гарутт. На выбор города повлияли два настроения: революции и матери, решившей, что будущему палеонтологу лучше явиться на свет под крымским солнцем. Фамилия, имеющая французское происхождение, изначально звучала короче – Гарут. Вторую «т» добавил его отец, Евгений, после перехода к красногвардейцам, на фоне разлада со своим отцом – инженером, причастным к созданию чертежей первой российской подводной лодки. Когда Вадиму было три года, Евгений ушел из жизни. Мальчика воспитали мать и бабушка, Анна и Юлия Матвеевы. А крестными ему стали звезды эпохи – Вера Холодная, Королева немого экрана, и Юрий Морфесси, эстрадный и оперный певец.

Будущий палеонтолог и его большая семья / У Гарутта – дворянские корни

Путь Гарутта в палеонтологию начался с любви – к дрессированной азиатской слонихе по кличке Бетти. Подростком он проводил у ее вольера в Ленинградском зоосаде долгие часы, занимаясь в кружке юных натуралистов. Бетти, попавшая в зоосад из цирка, была умна и вместе с дрессировщиком Василием Буряком показывала посетителям разные фокусы.

Бетти и Буряк / Оживленное фото от alice.yandex.ru

Увлечение слонами стало настолько всепоглощающим, что Гарутт едва не бросил школу, но директор зоосада вразумил юношу. Тот поступает на рабочий факультет при Педагогическом институте имени Александра Герцена, а в 1938 году – на биологический факультет Ленинградского университета.

Для дипломной работы Гарутт изготовил облик шерстистого мамонта. Также в юношестве он сделал из черепахи чучело, которое хранится в Азовском музее-заповеднике

Затем – война. 1941 год. Фугасный снаряд разорвался рядом с вольером Бетти. Смертельно раненая слониха пролежала под завалами несколько дней, в крови, грязи и слезах. К ней, огромной и стонущей, никто не решался подойти – зверя в агонии опасались. Бетти похоронили на территории зоосада. В это время Гарутт воюет, получает контузию, лечится в госпитале в Ташкенте – и там же продолжает учиться.

Завершит учебу уже в Ленинграде, куда вернется в 1945 году. В северной столице он добивается разрешения эксгумировать останки Бетти – для диссертации. Или чтобы стереть ту самую слезу? Вместе с другом находят место захоронения: там уже разбили огороды – посадили капусту. Дожидаются сбора урожая и к зиме выкапывают череп и нижнюю челюсть. Катят череп на санках по замерзшим улицам, челюсть – волокут на веревке. Ночью. Сюрреалистическое зрелище.

Череп, очищенный от разложившейся плоти, выбеленный – или, говоря научно, препарированный, – обрел покой на деревянной тумбе в квартире палеонтолога на Васильевском острове.

Гарутт и череп Бетти. С экспонатом также фотографировались гости палеонтолога

При жизни Бетти ловила восторженные взгляды ленинградской детворы с циркового манежа, после смерти – личностей, которых притягивала энергетика Гарутта. Свидетельство тому – три тома в архиве Азовского музея-заповедника, заполненные мыслями, автографами, фотографиями его гостей: геологов, биологов, антропологов, деятелей искусства, а также обширнейшая переписка Гарутта с учеными со всего света.

Альбом Гарутта с заметками ученых из Азова, Ростова, Японии, США

В его просторной квартире, про которую шутили, что в ней можно разъезжать на велосипеде, хранилась богатейшая библиотека. Гарутт разрешал работать с ней коллегам и друзьям.

Вымершие тысячи, миллионы лет назад существа и живой балет владели им с равной силой. Он не пропускал ни одной ленинградской премьеры, знал многих балерин и способствовал развитию этого искусства. Приезжая в другой город, палеонтолог прежде всего шел в театр.

«Человек неординарный, многогранный, бесконечно интеллигентный и аккуратный. И неизменно стильный. Даже на пыльных раскопках, на берегу реки – всегда безупречный костюм, галстук, белоснежная рубашка. Эта привычка родом из детства», – говорит о нем Светлана Семенова.

В советское время Гарутт был единственным палеонтологом, специализировавшимся на видовой систематике хоботных. Без него не обходились крупнейшие раскопки в Союзе и за рубежом. Поэтические прозвища от коллег – «Патриарх мамонтоведения», «Рыцарь науки» – не были преувеличениями.

Старший научный сотрудник отдела палеонтологии и природы Азовского музея-заповедника Светлана Семенова / В подобном объеме архивные документы и фотографии о Гарутте публикуются впервые

Именно этот авторитет и предопределил выбор азовских ученых, когда на Дону нашли нечто выдающееся. Выбор был тем более очевидным, что с Гаруттом на тот момент уже вела переписку палеонтолог Вера Байгушева – его ученица. Гарутт бывал на Дону и раньше, но тот самый, решающий звонок, который сплел его судьбу с донской землей, прозвучал в начале декабря 1964 года.

Гарутт – автор более 70 научных работ, а также монографии Das Mammut. Mammuthus primigenius (Blumenbach), изданной в Германии в 1964 году. Под его руководством отреставрированы и смонтированы скелеты для ведущих музеев СССР, Тбилиси, Германии. Ученый также исследовал ряд уникальных находок: череп туркменского слона, березовского мамонта и череп из Ливенцовского карьера, описанный им как новый вид – слон Громова

Кагальницкий песчаный карьер в Азовском районе. Воздух сырой и колкий, температура – на грани нуля. Экскаваторщик Владимир Кудин на мгновение оторвался от работы. Что-то заставило его поднять взгляд на высокую стену обрыва. На восьмиметровой высоте, в слое породы, поблескивали два желтых круглых пятна. Позже ученые определят: это альвеолы – лунки, из которых растут бивни. Но их уже не существовало – бивни раздавило грунтом на мельчайшие частицы, не поддающиеся реставрации. Поэтому для музея позже изготовят их точную копию.

Работы на песчаном карьере под Азовом

Любопытство сподвигло экскаваторщика подняться вверх. Там он обнаружил кость длиной около 70 см насыщенного глинистого цвета. Кудин снял рабочую куртку, бережно завернул в нее находку и отвез директору Азовского музея тех лет Евдокии Чумаковой. Артефакт заинтересовал ее, и она подключила ведущих музейных специалистов в области археологии и палеонтологии – Людмилу Казакову и Веру Байгушеву. Кудин сделал простые, но бесценные зарисовки: кран, контур обрыва и точное место находки. Они хранятся в музейных фондах.

Три женщины выехали на место. Вера Байгушева сразу поняла: в карьере – целое залегание скелета мамонта, и копать нужно немедленно. Грунт уже выдавил на поверхность череп, который подпирал весь посткраниальный скелет. Если ждать до лета 1965 года, от него ничего не останется, как и от бивней.

Срочное письмо уходит в Ленинград. Байгушева сообщила Гарутту о сенсации и запросила консультации. Вскоре в музее появляется новый директор – молодой и инициативный Анатолий Горбенко. Именно он отправляет официальное обращение в Зоологический институт АН СССР в Ленинграде с просьбой поручить Гарутту курировать работу. Ученый соглашается.

Благодаря настойчивости Евдокии Чумаковой карьер закрыли на период раскопок. Работа кипела до начала 1965 года. Плотники сколачивали ящики, а специалисты и местные жители в лютый мороз, порой при –20 °C и пронизывающем ветре, выдалбливали кости из мерзлой земли. Череп извлекли монолитом, вместе с грунтом.

Находку окрестили «Азовским слоном» – точный вид был еще не ясен, но масштаб сенсации понимали все. Это был четвертый в мире столь полно сохранившийся череп и единственный в СССР. Позже сравнимую находку сделают в Ханты-Мансийске, но в 60–80-е годы такой уникальный экземпляр был только в Азове.

Кости, упакованные в ящики, разместили в здании Порохового погреба. Однако резкий перепад температур после 600–700 тыс. лет в земле привел к стремительному разрушению. Чтобы спасти реликвию, было решено отправить ее на реставрацию в Зоологический институт. Посткраниальный скелет восстанавливали скульпторы Комбината жилищно-оформительских искусств, и по мере готовности кости на протяжении 1970–80-х годов отправляли обратно в Азов.

Части скелета, приготовленные к транспортировке и дальнейшей сборке / первое место их хранения

Гарутт взял на себя самое сложное – реставрацию и изучение черепа. Ученый не доверил эту работу никому. Именно он дал ископаемому гиганту научное имя: трогонтериевый слон, или степной мамонт (Mammuthus trogontherii). Изначально он рассчитывал управиться за два-три года, но скрупулезное исследование заняло около десяти лет. В отличие от других костей, череп хранит в линиях, впадинах и, главное, в строении зубов уникальный комплекс данных: точный биологический возраст, особенности питания, эволюционные адаптации. Все это время ученый работал в Зоологическом институте, параллельно стараясь ввести информацию об уникальной находке в научные путеводители и привлечь внимание мирового сообщества к Азовскому музею-заповеднику.

На протяжении всей жизни Гарутт вел дневники, в которых делал наброски исследуемых палеонтологических находок

Общая реставрация растянулась на 18 лет. И вот настал день, когда в Азов должен был прибыть последний и главный элемент – отреставрированный череп. Его ждали с трепетом. Транспортировка стала отдельным испытанием: отправлять череп по железной дороге не решились – сотрудники Бюро междугородних перевозок, узнав о ценности объекта, отказались от ответственности.

Тогда выбрали перевозку грузовиком. Для черепа изготовили специальный контейнер. Педантичный Гарутт установил его на металлический каркас и составил детальнейшую инструкцию по извлечению и монтажу, которую отдали водителю. Но в Азове при выгрузке инструкцию проигнорировали. Ценный груз сбросили прямо с кузова машины на землю. Череп раскололся на отдельные фрагменты.

Узнав о случившемся, Гарутт, не приезжавший в Азов все 18 лет, немедленно выехал на место. Около трех месяцев он жил в гостинице, работая в музее над вторичной, спасительной реставрацией своего детища и параллельно курируя монтаж всего скелета. Гарутт очаровал персонал музея. Он погрузился в работу с головой, трудясь практически без выходных, четко и профессионально руководя восстановлением черепа и построением экспозиции.

Гарутт, сотрудники Азовского музея-заповедника, рабочие, художники. Вторичная реставрация черепа и монтировка скелета

Высота смонтированного скелета составила 4,25 м. В живом виде этот гигант достигал 4,5–4,75 м и весил 10–12 т.

Музей переезжает с площади Третьего Интернационала в здание бывшей городской управы на улице Московской, 38/40, где располагается и поныне. Для слона подготовили просторный зал

Выставку с полностью собранным «Азовским слоном» торжественно открыли в конце 1982 года. Гарутт, обладавший художественным вкусом, сам нарисовал изысканные афиши. В 1997 году слон отправился в Японию, в туристический комплекс «Русская деревня». Экспонат произвел фурор: японцы были настолько поражены, что создали его копию с интерактивным сопровождением – ревом и движением. На открытии присутствовали члены императорской семьи. В 1999 году слон с триумфом вернулся в Азов.

Оригинальные советские афиши и первые газетные статьи, приглашавшие в Азовский музей на осмотр уникального скелета

Сегодня экспозиция «Следы Земной памяти», центральным элементом которой является этот слон, – гордость музея, его визитная карточка и одна из самых популярных. Светлана Семенова отмечает, что если посетитель приходит в музей и у него мало времени, то первым делом ему показывают именно скелет степного мамонта. С каждым годом поток туристов растет, чему способствует и развитие водного транспорта. 

Сложилась бы эта история, если бы экскаваторщик не поднял глаза? Если бы директор Чумакова не проявила настойчивости? Если бы не научный авторитет Гарутта? Каждое звено – судьбоносное.

У музея богатая палеонтологическая коллекция. Помимо «Азовского слона», в ней есть скелеты динотерия, кавказского эласмотерия, трогонтериевого бобра, слона Громова, винторогой антилопы, ливенцовской лошади и азовского жирафа

Палеонтология – душа Азова. А что хранило сердце самого Гарутта? Он был женат лишь однажды и недолго. Прямых наследников у него не было, удочерил Нину. Она стала специалистом в палеонтологии, изучала шерстистых носорогов. Нина Гарутт безвозмездно передала Азовскому музею-заповеднику личный архив отца, включив в него также свои работы. Эти документы и сегодня помогают изучать дело ученого.

Вадим и Нина Гарутт. Бетти. Чаепитие. Автограф палеонтолога

Гарутт умер в 2002-м, на 85-м году жизни. История, начавшаяся с любви – к Бетти, прародительнице интереса к палеонтологии, ею и замкнулась. Этому делу он служил как рыцарь: беззаветно и до конца.

Так и ушел. В начало пути. В вечность. В костюме.

Безупречным.

Все фото в тексте: Никита Юдин / don24.ru / АО «Дон-медиа»

Читайте также:

Редкий экземпляр: ростовские палеонтологи изучают кости мамонта, пролежавшие в кубанской земле более 20 тысяч лет

26.08.2025